|
|
|
зимы, пронзительной и льдистой, я находился. И во мне звенели льдинки, как монисто. Я сам от вьюги промерзал, иным казавшийся атлетом, и сердце стыло, как вокзал, куда вбегают за билетом.
тот не сразу привыкнет к толпе и движенью, как не сможет корабль отыскать берегов, если в шторм, в океане потерял управленье. Кто приедет в Москву, пусть он будет готов пульс эпохи, свой век здесь почувствовать остро, как прочувствуют стены обветшалых домов зачинателя нового - нож бульдозера грозный. Кто приедет в Москву, тот увидит свой истинный рост, и любой "пуп земли" здесь в пупок превратится. Как бесследно растает дымок папирос, так же можно в Москве до конца раствориться. Любитель рисковать - шагай, а лучше подожди. Замрут, урча на красный свет, как хищники в лесу, потом рванутся, чуть присев, в зелёный - леса зов! смотрю на лица-ребусы, пытаясь разобраться. Окраина, в лесу - дома. Пятиэтажный город. Каналом белым тротуар меж берегов-сугробов. Здесь белизна и тишина, и воздух чист и свеж. По небу зимнему Луна гуляет без одежд. как разноса ждут поэты. Представишь вдруг: ворота отворились, и выкатила тройка вороных, и кучер разухабисто горланит: - А ну, залётныя! А ну, поберегись! и я вблизи беспомощно безволен. Его могучий бас всё нарастает, шагнёт - и от меня мешок рагу. А статуи советских геркулесов сойдут гулять по улицам ночным. века сгорали пожарами, а здания, как на ходулях, по топям дней дошагали к нам. Иные - гордостью нации, другие - жилищным хламом. И .люди в подобных " храмах", и тени прабабушек наших. Мocква строилась кольцами, и центробежная сила бросала дома за околицы, а их стена обносила. В кольцах, ближе к Кремлю, селился ремесленный люд. В память о том оставлены проулков названья старые. бурля и создавая пробки, и, низвергаясь людопадом по эскалатору на дно, переполняет сверх предела в туннель бегущие вагоны. А ночью поезда пусты. На лицах тоже запустенье. Кто пуст от опьяненья счастьем, кто просто пьян до пустоты. Кого только в метро не встретишь! Метро - спиральная туманность различной яркости людей. бездарным трансформатором, приятно побродить в мороз под хлопьями крылатыми. Снег падал наземь, нападал на мертвенную серость. И как в паденье не пропал? Откуда эта смелость? Примят подошвами прохожих, раздавлен, измордован в грязь, осилил жребий непохожий: своим паденьем зиму спас. изменил очертания статуй. Восседает Чайковский дирижёром зимы. Тимирязев пророчески смотрит куда-то, лишь один Маяковский такой, как и мы. Запестрела Москва разноцветными шубками. Появились они, как от ливня грибы Самосвалы, спеша, как мужчины с покупками, пригибаясь, везли снеговые горбы. но как хотел бы снова затеряться, исчезнуть в хаотическом движенье московских улиц, если я вдали. И видится столица, как вершина в горах высоких, как Эльбрус с предгорья. Пишу в саду родного городка. Где не пойдёшь, здесь всё знакомых встретишь, А там, в Москве , в движенье людных улиц мильоны встретились со мной и разминулись, меня успев наполнить ощущеньем, что видел миллионы, а себя во мне запечатлеть понятьем "масса".
|
|
| Разработано для просмотра с Netscape Communicator версии 4 и выше. Все замечания по поводу дизайна и оформления просьба направлять вебмастеру webmaster@vasilenko.bizland.com |
|
Авторские права защищены. © 1997-2000 Виталий Василенко и его помощники
